НОВЫЕ ВИДЫ ТРАНСПОРТА

Я прожил в Стамбуле три недели, мне нужно было улетать в Пермь, чтобы сделать эту перфолекцию. Естественно, я начал смотреть самолёты из Стамбула в Москву и из Москвы в Пермь. Пересадка занимала от восьми до двадцати часов, рейсы были неудобные. То что может быть прямой рейс Стамбул—Пермь, на полчаса длиннее, чем до Москвы, мне даже не приходило в голову, настолько разъединены эти территории были в перспективе моего взгляда на транспорт.
Первичный импульс определяет многое, и в большинстве случаев первичный импульс питается человеческой инерцией. Если бы не возникли микрофакторы, затормозившие покупку билета до Москвы, изначальный сценарий не привёл бы меня даже к попытке поиска прямого рейса. Эта ситуация и страшная, и повседневная, примерьте её на себя — насколько часто мы упускаем знание, которое лежит рядом, просто потому что даже не можем представить, что оно возможно и существует. В частности, в работе с интерфейсами мы накладываем на свои действия фильтр своих ожиданий от реальности, которые всегда в той или иной степени предвзяты и искажены.

Могут ли нам здесь помочь алгоритмы, особенно в текущем, самом консюмерском их виде — рекомендательных алгоритмов, надроченых на то, чтобы запоминать вещи, которые вызвали у нас наибольший отклик и пихать в выдачу как можно больше похожего, усредняя результат? Вряд ли. Контент-платформы типа ютуба — это транспорт, которым путешествуют идеи; вообще не новая проблема — радикализация подростков и в принципе людей любого возраста через ютуб, когда вслед за одним видео про Хиллари Клинтон, пожирающую детей, начинает валиться лавина из конспирологического ада. Алармистский дискурс про упадок культуры — вообще невозможный для меня разговор, но то, что рекомендательные алгоритмы и ленты в их текущем виде приводят к стагнации воображения — факт. К счастью, этот тип — только частный случай алгоритмов. И уже даже в крупных компаниях начали всерьёз задумываться о том, что бесконечно повышать ангажированность пользователей к своим сервисам — может быть, не самая лучшая идея. А какая идея лучше? Предлагать пользователям то, о чём они не догадывались.

И я сейчас хочу предложить то, о чём кто-то из слушающих эту лекцию, может быть, по какой-то причине до сих пор не догадывается — на одном из экранов, которые трудно не заметить, есть QR-код, который ведёт на общий видеочат для всех, кто проходит эту перфолекцию здесь и не здесь. Пожалуйста, подключитесь к этой комнате и не отключайте видео до конца. Место, в котором мы находимся, довольно большое; одному человеку невозможно находиться везде. Представьте, что каждый из вас — оператор, который поможет нам всем в рамках одной видеокомнаты составить мозаичную съёмку происходящего — сразу с нескольких индивидуальных перспектив; можете стримить себя, или то что вокруг, или то и другое попеременно. Спасибо, что согласились участвовать.

Я сделал это событие для фестиваля сайт-специфик театра «резиденция». Сайт-специфик театр — это тоже новый вид транспорта и он имеет прямое отношение к той когнитивной ситуации, о которой я писал выше, — когда что-то трансгрессивное существует рядом, а ты даже не можешь об этом догадаться. Для многих театр в нетеатральных пространствах до сих пор вещь несуществующая и невозможная. Люди, зажатые в нормативных фреймах, прикрываются заговором «это не искусство», лишая себя нераспробованных удовольствий. По такой же схеме, например, люди, живущие в гетеронормативном фрейме, отказываются распознавать квир-персон как существующих. Если что-то не вписывается в твою лего-реальность, безопаснее просто отказать ему в существовании. Для многих людей, которые сейчас находятся в одном здании с вами, сам по себе театр — вещь несуществующая, находящаяся вне их прямого опыта. То, что этот фест происходит не на сцене, а здесь, делает возможным неожиданные контакты и неожиданные столкновения — делает свидетелями перформативных жестов тех людей, которые никогда и ни за что не оказались бы в «специальных местах искусства». Из этой перспективы виден прямой вред того, как продолжает быть организована демонстрация искусства сегодня — в специально отведённых загонах, занимающих нулевые доли процента от площади городов — галереях, театрах и центрах современного искусства. Я не доверяю слову «искусство», и мне кажется, что художникам сегодня лучше быть журналистами, активистами, урбанистами и учёными, чем поставщиками контента для галерей. И конечно их работа должна принадлежать городу и должна быть максимально видимой. Для этого существуют новые виды транспорта, такие как сайт-специфичность. Эти виды гораздо экологичнее своих предшественников. Театральные здания жрут много энергии, ресурсов, производят много мусора, фигурально (вроде последней премьеры Кармен в вашем оперном театре) и буквально, например, неперерабатываемых декораций. Сайт-специфик арт приходит в уже существующую инфраструктуру и с минимальными затратами превращается во временную надстройку опыта и чувственности над ней.

В социальных и политических науках до сих пор время от времени возвращаются к вопросу о том, как путешествует знание. Как политика из развитых стран мутирует и передаётся или не передаётся в развивающиеся, почему часто невозможен обратный обмен, как работает экспертиза тех, кто импортирует знание. Как перемещаются идеи вообще. Пандемия чуть-чуть приблизила нас к обществу тотального наблюдения индивидуальными кодами в разных странах или приложениями, отслеживающими возможные контакты с людьми-носителями вируса. Идеи это тоже вирус — вне зависимости от их эффекта в социальном контексте; можем ли мы представить мир, в котором так же, как отслеживаются перемещения больных ковидом, отслеживается трансфер идей? И нужно ли это? Технологии блокчейна вроде в последнее время хайпующего NFT, кажется, показывают интуицию в эту сторону, но посмотрите, насколько цинична и неэффективна эта технология с точки зрения потребления энергии. Корпорации типа Amazon отслеживают популярные продукты на своей площадке, копируют их почти без изменений и пускают в продажу под сварим брендом, опуская оригиналы в поисковой выдаче, — получается так, что авторы идей остаются без заработка и униженные. Сможем ли мы лучше понять движения мира вокруг, если будем в режиме реального времени видеть, как путешествует знание? Люди, с которыми вы сейчас находитесь в одном здании, тоже носители идей. Как вам кажется, какие идеи они переносят и куда? Сколько из них потеряются или мутируют по пути? От этих процессов зависит наше будущее и настоящее, а мы до сих пор не умеем с ними работать. Это, конечно, в числе прочего позволяет авторитарным государствам прикрывать отсутствие экспертизы и коррумпированность демагогией о том, что опыт развитых стран не может быть безоглядно перенесён на местную почву. Авторитарные страны, когда речь заходит об обмене опытом, не связанным с пытками или цензурой, всегда предстают непрозрачными и неохватными, со своими особенностями и нюансами, тонкой душой, слишком сложными, чтобы понять с наскока, и поэтому недоступными для быстрых реформ по западному образцу, — как будто любая другая страна в мире простая. Нам нужны новые виды транспорта, чтобы трансфер идей осуществлялся минуя фильтры поломанной экспертизы.


Я люблю гулять на свежем воздухе, но у меня и выбора нет — большую часть времени я работаю сидя или лёжа дома, поэтому если я не выхожу ежедневно на час-два походить пешком, у меня гарантированно что-нибудь пережмёт, задавит сонливость и так далее. Около двух-трёх часов дня, до или после обеда, много-много месяцев подряд я одеваюсь и выхожу на улицу, в 10-15 минутах от дома беру фильтр-кофе и иду ходить. Естественно, я стараюсь разнообразить маршруты, но город в принципе устроен так, что когда на променад у тебя есть пара часов, маршруты исчерпываются за месяц. Можно пускать в ход индивидуальное воображение и нелинейные способы передвижения/возвращения, но это детали. Так или иначе, ты оказываешься в ситуации, когда местность тобой изучена. Дальше начинаются упражнения на зрение — ты тренируешь себя во время прогулки обращать внимание, например, только на верхние части зданий, постепенно сканируя фигуры, красивые окна, крыши и лепнины, которых до этого не замечал, дымовые трубы; затем нижний слой, затем балконы; начинаешь заходить во дворы за заезжающими машинами, поднимаешься в открытые парадные. Каждый такой прицел внимания стоит отдельных усилий и в разное время у тебя или есть силы их совершать, или нет. Прогулки становятся механическими. В январе и феврале я работал над большим проектом про квир-перформанс и одновременно попал в что-то вроде ментального коллапса вкупе с выгоранием. И случилось что-то, чего я не предполагал для себя — я стал ходить каждый день одним и тем же маршрутом, причём с точки зрения жителей Петербурга совершенно кринжовым — 30% его пролегало по Невскому проспекту от Восстания до Литейного, остальная часть — между Пестеля и Маяковской. Более того, всё больше на маршруте я стал пастись в телефоне на ходу; полтора часа улетали незаметно, ноги приятно отходили, но я мгновенно забывал, что вообще выходил куда-то. Из-за ментального кризиса тело как-то само собой приняло решение экономить усилия на изобретение ежедневных маршрутов, а токсичная жила города — Невский проспект — дешёвым драйвом компенсировала отсутствие существенных новых впечатлений.

В этом моменте мы одной ногой вступаем на вытоптанную поляну разговора о том, что для воображения полезно ходить новыми маршрутами, а променад по проторенным дорогам способен вскрыть только оттиски чужих следов, — будь это буквально прогулка по городу или путешествие по ссылкам между накачанных медиакапиталом имён или событий. Ну да, конечно полезно, но отсюда я бы хотел отправиться к разговору про транспорт. Общественный транспорт построен на повторяемых маршрутах и в этой стабильности и предсказуемости смысл его работы. Но что происходит, если изъять эту составляющую из транспорта? В разговоре о транспортных инновациях (как и об инновациях вообще) мы — жертвы техноцентризма — первым делом думаем о летающих такси и хайперлупах. Но переизобретать транспорт можно не только технологически. После проекта про квир-перформанс я не могу отказать себе в использовании слова «квир» в сочетании с разными вещами, не относящимися к сексуальности или телесности, настолько мощен потенциал этого слова к разрыву нормативных фреймов — поэтому давайте сейчас помечтаем про квир-транспорт. К слову, во многих странах уже существуют проекты вроде ЛГБТ-такси, которые гарантируют безопасные перевозки для членов комьюнити с наиболее высокими шансами быть жертвой агрессии. В Индии, где гомосексуальность была декриминализована только в 2018 году, в 2016-м запустился сервис такси, который специально набирал водителей из ЛГБТ-комьюнити; но мы сейчас даже не про это. Для тех, кому требуется пояснение термина квир, очень коротко — это слово, которое в восьмидесятые годы прошлого века было завоёвано активистами и учёными и из оскорбления превращённое в зонтичный термин, объединяющий под собой персон с альтернативными/ненормативными сексуальностям или гендерами; тогда же появляется квир-теория, изучающая вопросы вокруг всего этого и призывающая выходить за границы гетеронормативных фреймов; сегодня квир — это, конечно, уже сильно больше, чем про предпочтения или гендерную идентичность, но это отдельный большой разговор.

Возвращаемся к мечтам о квир-транспорте. Во время пандемии заметно актуализировались дискуссии об общественных пространствах; в разных странах урбанистские рисёрч-центры проводили разного рода опросы среди населения, в которых часто можно встретить вопрос — а зачем вообще нужны улицы? И люди отвечают — ну, чтобы ходили пешеходы и ездил транспорт. Такое редукционистское понимание улиц. В России это особенно проявлено, у нас давят уличных музыкантов, закрашивают и пытаются регламентировать стрит-арт, перформанс в общественном пространстве просто почти невозможен. При этом про единый дизайн-код для уличных пространств, про борьбу с чудовищными рекламными бордами думают мало где. И вот это понимание улиц людьми встраивается в дискуссии о возвращении города горожанам — что должно быть меньше машин, что центры городов необходимо вообще очищать от машин; а когда появляются освобождённые пешеходные улицы — возникает вопрос, а для чего они — ну не просто же, чтобы люди свободнее ходили из одной точки в другую? И эта дискуссия соединяется с дискуссией о политическом потенциале улиц, что на самом деле транспорт, нацеленный вроде бы на коммуникацию, парадоксальным образом мешает людям собираться в городах. В Нью-Йорке во время протестов Black Lives Matter полицейские вертолёты летали очень низко над зданиями, создавая шум и стрессовую ситуацию для протестующих на улицах. В Петербурге во время январских протестов сгоняли по специальным контрактам снегоуборочную технику, которой никогда не хватает на, собственно, уборку снега, — и использовали её для перекрытия улиц. Вспомните, как в один из выходных этими машинами целиком закрыли подьезды к Невскому, хотя никаких акций не планировалось; и вот люди, не могущие перейти по дорогам с одной стороны на другую, переходили через Невский по каналам и рекам, хотя температура была достаточно высокая, плюс за это полагается штраф. В Беларуси все помнят, как омоновцы использовали машины скорой помощи для перемещения по заблокированным улицам. Это к примерам репрессивного использования транспорта, который должен по идее обслуживать город. Так вот, вы видите, что мы очень извилистыми тропами идём к так называемому квир-транспорту, вплетается в этот текст квирность перемещений от одной точки к другой.

Сейчас мы берём идею о необходимости путешествий по новым маршрутам для поддержания воображения и накладываем её на общественный транспорт; представьте, что появляется такой квир-транспорт, который непонятно куда вас везёт, у которого нет расписания и маршрутов. Многие люди в поисках свежего воздуха и так уже давно самостоятельно взламывают эти логистические системы, садясь на неизвестные автобусы или метро и доезжая до последних остановок, где местность оказывается для них сюрпризом. Но в этих случаях транспорт идёт предсказуемо хотя бы для его водителя и других пассажиров. А что, если в рамках системы общественного транспорта появятся такие рейсы, в которых даже водитель не будет знать, куда он едет, или будет решать каждый раз заново, или там вообще не будет водителя, а автономная платформа будет простраивать сложные маршруты в зависимости от загруженности дорог или других факторов. К примеру, выстраивать наиболее экологичные маршруты — такая функция уже появилась в Гугл-картах, — основываясь на данных о трафике, наклонах дорог и другой информации, она позволяет водителю выбрать путь, на протяжении которого он сможет оставить наименьший углеродный след.

Или квир-транспорт вообще не будет никуда ехать, а будет стоять на месте, такое простое смещение функционала открывает горизонты переизобретения целых систем. На эту историю обратили внимание во время пандемии, но это давно распространённый феномен: люди массово проводят время в своих машинах, припаркованных у дома, просто чтобы получить немного тишины и частного времени; в 2020 году опрос в Британии показал, что 8% водителей по стране регулярно практикуют машинное уединение, а в Лондоне цифра возрастает до 23%. Представьте, что в системе общественного транспорта появляются кабины, в которых можно просто посидеть— одному или с незнакомцами. Если это обеспечивает определённого рода трансгрессию, входит ли это в противоречие с идеей транспорта как перемещения? Что это сообщает нам о новых видах транспорта?


Вы прямо сейчас находитесь в транспортном хабе. Но вы со своими идеями и телесностью невидимы в толпе. Оглянитесь вокруг, найдите глазами ближайшую камеру наблюдения. Это ведь тоже новый вид транспорта. Она может перенести вас в неожиданное для вас место — и метафорически, и конкретно. Посмотрите в неё немножко дольше, чем позволяете себе обычно. Вы сразу почувствовали дискомфорт или вам всё равно? Как вам кажется, она вообще работает? В России камеры наблюдения отличаются нестабильностью. Камеры ФСО возле Кремля, например, не смогли заснять момент убийства Бориса Немцова. Или из последнего: в Пензенском отделении полиции пропали записи с камер наблюдения, записывающие день в конце февраля, когда там несколько часов пытали местного жителя. Вообще в российских колониях и отделениях полиции камеры наблюдения работают божественными всполохами. На открытом воздухе дело обстоит получше — через дни и недели после последних январских митингов полиция в Москве и Петербурге приходила в квартиры к активистам, которых опознали через записи с уличных камер наблюдения.

И надо сказать, что этим активистам ещё повезло, что их опознали. Например, в США и некоторых других странах в последние годы наметилась большая проблема с предвзятостью и некорректностью технологий распознавания лиц. Камеры путали людей и принимали невиновных за преступников. Это было напрямую связано с расовым и гендерным неравенством, существующим в обществе. Так, компания Amazon отгрузила полиции и другим ведомствам технологию, которая распознавала темнокожих людей в целом на 20% хуже, чем людей со светлой кожей, а темнокожих женщин вообще — на 30% хуже; эта технология определяла безошибочно в 100% случаев белых мужчин, в 96% случаев — белых женщин. С остальными были проблемы. Amazon — прямо воплощение корпоративного зла, максимально неприятная компания, сначала пыталась дискредитировать результаты независимой исследовательницы, которая пришла к таким выводам, и даже давила на неё разными крысиными способами, но через несколько месяцев отозвала у полиции разрешение использовать эту технологию. А в 2019 году Сан-Франциско стал первым крупным городом США, который запретил использование технологий распознавания лиц полицией и другими силовыми ведомствами. Перенесите эту ситуацию на российское общество — есть ли у нас хотя бы дискуссия об этом?

Или ещё один недавний случай с этой же блевотной компанией: в марте развернулся скандал вокруг того, что работникам и водителям Amazon приходится испражняться в бутылки и мешки прямо во время работы, потому что за походы в туалеты автоматизированная система наблюдения и контроля снимает с них баллы, которые сказываются на зарплате и могут привести к увольнению. Amazon естественно, сначала ушла в отрицалово, но уже через пару дней в будничном режиме вяло извинилась, но не за сам факт существования такой системы контроля, а за то что они были «недостаточно точны» в своём твиттере. Мы знаем, что Amazon — одни из инноваторов в системе логистики и транспорта. Действительно ли мы хотим, чтобы новые виды транспорта разрабатывала такая отвратная компания?

От того, кто именно разрабатывает технологию зависит очень много. Вернёмся к камерам — почему система распознавания лиц лучше всего определяет белых мужчин среднего возраста? Потому что это ровно те люди, которые её создавали и тестировали. И которые целиком живут в нормативных фреймах, даже не намекающих им о необходимости адаптации технологии под людей, не похожих на них. Это вообще проблема всей технологической отрасли — как появлялся персональный компьютер? Как разрабатывались интернет-протоколы? Это всё продукты идей довольно ограниченной и гомогенной группы людей. Людей прекрасных и замечательных, реально визионеров, но которые создавали эти продукты довольно аутично из своего университетско-математического контекста. Это напрямую сообщает нам простую мысль — мы все должны принимать участие в создании новых видов транспорта, если мы не хотим, чтобы система фейс-рекогнишн на входе в сияющий шатл не открыла нам двери, потому что мы как-то не так выглядим или она не считывает в нас человека. И если кому-то кажется, что для России этой проблемы не существует, откройте наконец глаза и посмотрите, люди с насколько разной внешностью живут в российских городах, и наконец осознайте тот факт, что в России существует чудовищная система, ежедневно поражающая в правах мигрантов и людей, которых считывают как мигрантов.
Я с интересом думаю о том, что хотя бы кто-нибудь, слушающий последние четыре абзаца ещё на первом задумался и так и смотрел в камеру наблюдения. Кто сидит по ту сторону? Публичные камеры — это тоже транспорт для идей, но сможете ли вы передать через неё что-то продуктивно? Может быть, охранник на том конце давно спит — мы не можем этого узнать. Или он/она просто не поймут, что вы хотите сообщить. Говоря о новых видах транспорта, конечно, нужно всё время думать о том, что это должны быть механизмы, прозрачные в обе стороны. Имеете ли вы право буквально видеть лицо человека, который за вами наблюдает сейчас? Наверное да, но возможности сделать это у вас точно нет. Сможете ли вы на раз-два узнать, куда конкретно поступает видеострим с камеры, в которую вы сейчас смотрите, каким ведомством и как он обрабатывается, как и сколько хранится, кто потом продаёт эти данные в даркнете?

В девяностые был такой нью-йоркский коллектив Surveillance Camera Players, Актёры-перед-камерами-наблюдения, если грубо переводить. Это был активистский проект, направленный против тенденций, приближающих общество тотального наблюдения. Они придумывали перформансы, которые разыгрывали перед камерами слежения в общественных местах. В основном это были короткие сообщения, написанные крупно на огромных листах, или специальные танцы-жесты. Они даже выпустили перформанс-инструкцию Surveillance Camera Theater, Театр для камер наблюдения. В десяти пунктах они предлагают воспроизвести любому человеку то, чем они занимались в своём творчестве. Я не предлагаю никому из вас выходить из зоны невидимости и танцевать перед камерами, но я предлагаю послушать эту инструкцию с некоторыми сокращениями.


Пункт первый. Узнайте, где точно находятся камеры наблюдения, выберите любую.
Пункт второй. Если вы живете не в Британии, вряд ли вы когда-нибудь сможете получить копию записи с камер наблюдения, в которых вы появляетесь, так что забудьте об этом, и сконцентрируйтесь на использовании собственных камер для документирования вашего выступления. Это значит, что лучше иметь в команде кого-то, кроме исполнителей, чтобы снимать видео.
Пункт третий. Отметьте на карте точное расположение камер, которые вы установили на Шаге номер 1 и включите эту информацию в ваши листовки.
Пункт четвёртый. Спланируйте как можно лучше перформанс, который вы собираетесь исполнить. Действие или сообщение этого перформанса должно быть четким, понятным и актуальным. Коротко — хорошо; короче — лучше. (Большинство наших событий длится около двух минут).
Ваша пьеса может быть оригинальным материалом или адаптацией чужой работы. (Во втором случае выберите произведение, которое получило как можно более широкое распространение и будет легко узнаваемо). Ваша пьеса не обязательно должна касаться непосредственно камер видеонаблюдения. Но если речь идёт о них напрямую, вам придётся меньше объяснять людям.
Не знаете, что именно вы хотите сыграть? Определитесь с местом вашего выступления, а затем подумайте, что будет смотреться лучше в этом конкретном месте. Знаете что хотите исполнить? Сделайте это в месте, которое лучше всего подходит под выбранную тематику.
Не забывайте, что камеры наблюдения не улавливают звук. Все персонажи, настройки и действия должны быть переданы с помощью пантомимы, костюма, декораций, слов и/или фотографий на плакатных досках и так далее. Зарисуйте всё дважды: сначала на блокноте, а затем на самом листе. Используйте толстый черный маркер.
Пункт пятый. Сколько человек вам нужно для перформанса? Вам понадобится как минимум двое, не считая вашего оператора: один для раздачи флаеров, другой для выступления. Три человека — отлично: два исполнителя и один раздатчик. Если вы можете привлечь четырех или более человек, перформанс будет эффективнее. Если у вас есть четыре или пять исполнителей, два раздатчика листовок и два фото- или видеооператора, — будет просто замечательно!
Пункт шестой. Запланируйте свое выступление на какую-либо памятную дату: годовщину важного исторического события, ежегодный ритуал или день, когда что-то важное происходит в другом месте. Как можно лучше согласуйте время, место и тематику своего выступления.
Пункт седьмой. Подготовьте информационный флаер, который будет раздаваться во время выступления. Флаер должен объяснить, кто вы такие и почему выступаете в данной конкретной локации, и почему вы выступаете в этот конкретный день.
Пункт восьмой. Когда вы, наконец, исполните перформанс, повторяйте его снова и снова от 30 до 60 минут. Можете изумляться, насколько весело протестовать таким образом!
До, во время и после выступления не бойтесь полиции или охранников. Если кто-то угрожает вызвать полицию, позвольте ему, и продолжайте выступление. Если придет полиция, подойдите к ним или позвольте им подойти к вам — ведь вы не делаете ничего противозаконного. Если полицейские попросят/прикажут вам остановиться и покинуть локацию, сделайте это, особенно если вы находились в этом месте достаточное время и контактировали с достаточным количеством людей. Ваш протест направлен не на полицию, а на людей, которые её нанимают. Довести дело до собственного ареста (то есть не подчиниться приказу разойтись) можно только тогда, когда хочешь, чтобы тебя арестовали.
Пункт девятый. Опишите свой перформанс и опубликуйте текст в зине, на сайте или в виде фотокопии брошюры, которая включает в себя вашу листовку, карту и все фотографии, которые у вас есть с перформанса.
Пункт десятый. Возвращайтесь к Шагам номер 1 или номер 4 и начните заново.


Если вы всё-таки хотите попробовать что-то сообщить камере наблюдения прямо сейчас, помашите туда, или станцуйте, напишите или нарисуйте заметку на своём телефоне и покажите её в объектив как можно ближе. Вряд ли по ту сторону кто-то что-то разглядит, но ведь важен сам жест обращения к новым видам транспорта и несогласия с теми, что есть у нас сейчас.


Мы все примерно представляем точки напряжения, вокруг которых сосредоточены сегодня инновации в транспорте. Во-первых, конечно, электрокары и вообще беспилотные автомобили. Сюда добавляется транспорт на водородных двигателях и использование ядерной энергетики для получения водорода. Но недостаточно просто делать автомобили с нулевым выбросом, получение электричества тоже не полностью экологично. К тому же машины занимают место — очень много места. Личные машины простаивают 86% времени. В центрах крупных городов дороги вкупе с парковочными местами занимают до 60% наземной площади — цифра чудовищная. В США больше миллиарда парковочных мест — по 4 на каждую существующую машину. В историческом центре Стамбула, Бейоглу, где я провёл последние три недели, главная улица — пешеходная, с рельсами для туристического трамвая по центру; в Петербурге, где я живу, главный проспект — это шумнейшая шестиполосная дорога, высасывающая жизнь из города. То есть текущая система устроена таким образом, что железные гробы, делающие свой жуткий вклад в изменение климата, занимают места чаще больше, чем люди, и стоят в городах мёртвым грузом. Эта проблема решается пересаживанием людей на более эффективный общественный транспорт, платными парковками, ограничением центров городов для машин и, конечно, каршэрингом. Всё это уже есть, все про это знают, и это просто вопрос времени, когда иметь личную машину в городе станет по-настоящему стыдно.

Но двигаться можно не только горизонтально. В разработке уже сейчас находится сразу несколько проектов летающих такси. Проходят испытания реактивные ранцы. В водном транспорте свои инновации — уже существуют автономные и удалённо управляемые водные судна, а увеличение скорости и дальности связывают с технологией суперкавитации, которая образует вокруг корабля слой водяного пара, уменьшающий трение. Проекты типа Скайлона — орбитального самолёта, объединяющего в себе самолётный и ракетные двигатели, что позволяет на сверхзвуковой скорости летать на орбиту и обратно, а также многоразовые ракеты компании Space-X — штуки вроде этих делают возможным космический туризм и удешевляют доставку грузов на орбиту. Вакуумные поезда типа уже реализованного в тестовом режиме проекта Hyperloop — помогут двигаться между городами в разы быстрее. Вместе с этим за время пандемии, например, в Париже его первая за всю историю женщина мэр Анн Идальго превратила кучу автомобильных дорог в пешеходные и временные велосипедные, большая часть которых сейчас превращается в постоянные — и это радикально изменило город. Связь между городами будет быстрее, а внутри города спокойнее, но эффективнее.
Футуристами достаточно написано и надумано про телепортацию, и хотя пока физически телепортировать человека невозможно, технологии виртуальной и дополненной реальности реализуют эту идею иным способом. Последний кинофестиваль Sundance я посещал через VR-шлем Oculus Quest, ты оказываешься в цифровом пространстве, по которому можешь перемещаться при помощи контроллеров; там находятся аватары таких же зрителей из разных стран, с которыми можно общаться через встроенный микрофон. Пока выглядит мультяшно, но уже в следующих версиях гарнитур неизбежно добавят трекинг зрачков пользователя и отслеживание всего лица, а технологии типа Meta Human от компании Unreal Engine, позволяющие при помощи нейросетей в несколько кликов генерировать сверхреалистичные модели людей, гарантируют, что телепортация и почти неотличимый от живого опыт в цифровых пространствах станет возможным в течение ближайших нескольких лет. Те же самые технологии, но в применении к дополненной реальности, помогут переносить ваших знакомых издалека в физический мир рядом с вами.

Это всё — новые виды транспорта. Что они сообщают художникам перформанса? Может ли быть перформанс мобильным сегодня? Или мы так и будем висеть на мантре о том, что для исполнительских искусств важно живое присутствие? В своём далёком прошлом театр колесил в деревянных вагончиках от одной ярмарки к другой; сегодня мы живём в мире неравномерно распределённой современности. И вместо того, чтобы делиться той современностью, которая у нас есть (то есть переводить свои события в онлайн и широко доступные общественные пространства), те, кто делает театр и перформанс в России, продолжают охранять свои пыльные сундуки от непросвещённых. В декабре прошлого года мы с товарищами выпустили перформанс в дополненной реальности про безусловный базовый доход — SITTING IN A ROOM I AM. Это приложение, которое позволяет развернуть трёхмерный перформанс прямо у вас в квартире или в любом другом месте вообще без любой дополнительной инфраструктуры. И это, конечно, тоже такой новый вид транспорта.

В разговорах о квир-телесности так или иначе возникает тема телесных модификаций, когда квир-персоны дополняют своё тело механическими, цифровыми или органическими частями. Расширение возможностей тела при помощи модулей и нейроинтерфейсов — один из перспективных горизонтов выхода за пределы нормативного эссенциалистского понимания тела, как чего-то, данного нам природой, во что нельзя вмешиваться. Синонимично, в технологической — в том числе и транспортной — отрасли инновации рассматриваются в числе прочего по такому же модульному сценарию. Было уже несколько экспериментальных проектов модульных телефонов и ноутбуков, — немонолитных устройств, состоящих из нескольких модулей, которые можно менять на другие и дополнять как угодно — таким образом они становятся гибче функционально и дольше служат. В транспорте то же самое. В 2018 году Audi представила концепт (и реализованный прототип в одну четвёртую от реального масштаба) пассажирской кабины, которая может подсоединяться к любому виду наземного, воздушного или морского транспорта. Основой для передвижения является роботизированная платформа — либо на колёсах, либо в виде летающего дрона, а пассажиры находятся внутри кабины, которая соединяется с одной платформой, и когда нужно перехватывается другой. Так, можно путешествовать на далёкие расстояния или по сложным маршрутам, не выходя из транспорта. У Тойоты тоже был прототип для целой системы транспорта будущего, построенный на модулях, он назывался e-Palette. Идея в том, что есть универсальные кабины, которые могут шэрить между собой люди и компании; внутрь этих кабин, в зависимости от потребностей человека, вызывающего транспорт, встраиваются разные модули, превращающие машину или автобус в рабочее место, место отдыха и сна, закусочную, и вообще что угодно. Но то, как представляет это в ролике тойота — конечно, совершенно жуткая капиталистическая утопия, в которой мужчина уезжает с работы на деловую встречу и чтобы не терять в дороге время вызывает модуль с рабочим местом и работает по дороге, а вечером огромная компания людей собирается на этих машинах под открытым воздухом и смотрит голографический бокс.

Что эти модульные технологии и концепты могут дать перформансу? Перформанс, когда укреплялся как жанр, выстраивал свою идентичность, в числе прочего, на необходимости учитывания зрителя и включения его внутрь показываемых событий. Этим он отличался от театра, характеризующегося до сих пор тотальным игнорированием индивидуальности зрителя. Невозможно думать о каждом в зале, где сидит восемьсот человек. Или возможно? Технологии персонализации, подстраивания сценариев приложений под индивидуальный пользовательский опыт и запросы — уже давным давно не новость в технологической сфере. Новые виды транспорта тоже будут строиться, в числе прочего, на персонализации. Так может и перформансу пора перестать работать полумерами в своей заботе о зрителе и начать пользоваться технологиями индивидуализации в событиях? Модульный перформанс, спектакль-конструктор, который выстроен вокруг мощной авторской или коллективной идеи, но который способен меняться в зависимости от того, кто его смотрит.


Вы сейчас находитесь в месте, где в особенно большой концентрации сосредоточены человеческие надежды. Отправляясь куда-то, люди на что-то рассчитывают. Посмотрите по сторонам, чего ждут эти люди и о чём мечтают в связи со своими перемещениями? В Стамбуле я плавал до островов Адалар, на самом крупном из них на верхней точке стоит монастырь 10 века, от причала все дороги естественным образом ведут к нему по крутым подъёмам. Я тоже поднялся и видел таких же отупевших от стресса туристов, как я, которые оказались на этих камнях с изумительным видом, растерянно смотрят вдаль стеклянными глазами и через три минуты начинают тупить в телефон, потому что непонятно, как эту красоту обрабатывать, если ничего не чувствуешь. Сколько таких людей, пытающихся убежать от текущей версии себя, покупают билеты на поезда, паромы и самолёты — и это вообще не помогает? Все эти тучные люди с баулами, охуевшие до дна от унизительной работы за копейки, выгоревшие на несколько слоёв без благодарности и поддержки, оставленные своим государством. Какие новые виды транспорта нужно им предложить? Кто-то пошутит про такси до психотерапевта, но уместнее сказать про хайперлуп до эпохи постработы, когда качество жизни человека человека не будет зависеть от наличия у него работы и уровня её оплаты.


Давайте с вами выдохнем и немножко пообщаемся. Предлагаю собраться всем, кто сейчас проходит это событие, возле наших экранов, соблюдая дистанцию. На одном из экранов вы видите QR-код, который ведёт на онлайн-опрос. Он скоро запустится. Ваши ответы будут появляться на экране в реальном времени. Всего у нас пять вопросов. Они будут меняться раз в две минуты, на ваших устройствах тоже, так что, пожалуйста, не закрывайте вкладку.


Спасибо большое. Пожалуйста, вернитесь в наш общий видеочат, мы ещё проведём какое-то время вместе.


Транспорт необходим, чтобы добраться из одного места в другое, если город устроен как набор мест с разным функционалом. Но даже не заглядывая в техноутопии, уже сейчас, после пандемии огромное количество рабочих мест переносится в удалённый режим, понятие рабочего места растворяется. Ещё недавно рабочее место было там, где офис; сейчас там — где ноутбук; но уже появляются прототипы очков дополненной реальности соединённых с нейроинтерфейсам ввода, которые разворачивают рабочее место в любом месте, где ты находишься. И эти хаотические мечты о квир-транспорте уводят нас к мечтам о квир-городе, устроенном неопределённо. Чудовищные муравейники на отшибах российских крупных городов и их гораздо более экологичные и разумные кластеры в европейских странах уже сейчас сообщают нам интуицию о быстром городе, где любую услугу можно получить в пределах 15 минут от дома, где бы ты ни жил. В испанской Барселоне уже реализована концепция суперблоков — специальных кварталов, на которые делят город, внутри которых запрещен моторный транспорт, а вокруг машины могут ездить только с ограничением скорости в 10км/ч. Жители таких блоков говорят о том, насколько радикально эта трансформация изменила их жизнь и сформировала локальные комьюнити. Делают ли такие структуры город более равномерным? Растворяют ли они специальность разных мест, на которых строится транспорт? Когда я гуляю, я часто думаю о том, что было бы очень круто иметь возможность просто прийти домой вечером в чужую квартиру так же органично как в свою, чтобы на следующий день продолжить ходить по другому району. Шэринг-экономика и сервисы типа эйрбнб приближают такую ситуацию, но что они смогут сделать с очень специальным чувством дома?

Город, как мы его понимаем сейчас, это плацдарм для транспорта. Он, конечно, движется — в смысле растёт, но вверх и плотнячком, не перемещаясь горизонтально. Может ли квир-город двигаться сам по себе? Вместо нас или навстречу нам. Огромные искусственные плавучие острова, которые уже реально существуют, сообщают нам интуицию о движущемся городе. Авторы проектов таких островов говорят, что рост населения Европы вкупе с повышением уровня воды и необходимостью перехода на устойчивую энергетику (в море проще и эффективнее перерабатывать ветер в электричество) ведёт к неизбежному появлению таких населённых плавучих островов. Но может ли город ещё и двигаться частями/блоками внутри себя? Как квир-тело, то флюидно распадаясь, то возвращая целостность, в разные периоды по-разному определяющее свою идентичность и отношения со своими частями, может ли квир-город быть устроен так, что сегодня главный его парк находится на побережье, а через неделю смещается на 20 километров севернее. Представьте, что запланировав с кем-то завтрак в другом районе, вы с утра смотрите не расписание трамваев, а куда этот район переместился за последние пару дней.

В разговоре про всё это важно предпринимать усилие и отделять радикальные утопии от капиталистических; инерция капиталистических нарративов даже меня одним абзацем выше в этом осторожном тексте привела первым делом к вопросу о рабочем месте, а не о месте отдыха. Да и когда мы говорим про новые виды транспорта, нельзя позволить себе раствориться в схемах, которые описывают корпорации хотя бы на последней технологической выставке CES, говоря о транспорте будущего, объединяющем в себе рабочее, учебное место и место развлечений, где между разными типами платформ в рамках одного информационного хаба собраны все данные про пассажира. Мы не хотим, чтобы вагон метро знал, какой контент пустить нам в беспроводные наушники, как только мы в него входим; а такая картина видится уже из текущего момента на примере суперприложений китайского формата, объединяющих в себе разные типы транспорта, доставок и других сервисов. Вспоминая про Китай, конечно, мы не хотим также, например, остаться с гигантскими кладбищами велосипедов, с которыми эта страна столкнулась на излёте десятых. Отсутствие регулирования и дикий рынок превратили идею экологичного и устойчивого транспорта в настоящий кошмар: в 2018 году только одна из байкшеринговых компаний вытащила из рек три тысячи велосипедов — их крали, вандализировали и выкидывали в водоёмы, а гигантские полигоны списанных байков разорившихся компаний чрезвычайно трудно утилизировать из-за цифровых замков и солнечных панелей.

А теперь важная просьба. Пожалуйста, остановитесь на месте и закройте глаза. Я постараюсь не затягивать. Сначала в Нидерландах, а потом в Польше и в некоторых других местах несколько лет назад начали появиляться умные велосипедные дорожки, которые светятся в тёмное время суток, то есть светятся буквально покрытием; где-то такие же технологии используют для автомобильных дорог. В разных моделях таких дорог используются либо солнечные панели, которые накапливают энергию днём и передают её на осветительные полосы, либо — что немножко интересней — само покрытие сделано из специального материала с добавлением фосфора, который способен от солнечной энергии, получаемой ночью, светиться до десяти часов. В польском городе Лидзбарк-Варминьски фосфорные дорожки подсветили синим цветом, чтобы они сочетались с близлежащими озёрами. Когда ты едешь куда-то, тебе нужно видеть дорогу — это вопрос не просто безопасности, это вопрос понимания, куда ты едешь. Есть приложение Be My Eyes, в котором слабовидящие пользователи могут попросить других пользователей прочитать за них что-то или описать обстановку вокруг, показав стрим с камеры. Темноту вообще принято ассоциировать с опасностью и недоброжелателями. Но попробуйте оказаться одни в незнакомом доме, выключить свет и закрыть глаза — и наблюдать, как моментально включится ваше воображение. А куда оно вас уведёт — это как раз вопрос новых видов транспорта.
Это нужно было сделать раньше, но я сделаю здесь: я специально позволил этому тексту быть довольно шумным, не в смысле громкости, естественно, а в смысле затемнения ясности; и наверняка кто-то сейчас слушает это с вопросом: wtf? Что конкретно хочет сказать автор? Какой ещё квир-транспорт, если у нас метро строят двести лет и трамваи разваливаются? И тут надо пояснить, что в этом разговоре я отталкиваюсь от так называемого радикального воображения — термина, который встречается (к слову, вообще не только в левой повестке) в разговорах о том, какого будущего для себя мы действительно хотим. Это такая как бы интеллектуальная операция по визуализации возможных путей справедливого и устойчивого развития человечества; операция, которая пытается выскочить за пределы техноцентричного понимания будущего и обращается к самым базовым основам того, как устроено наше общество и инфраструктуры внутри него. Поэтому квир-транспорт, который я даже не описал, а как бы лизнул цифровым языком по касательной, — это настолько далёкая и невообразимая сейчас перспектива, что она за счёт своей отдалённости позволяет визуализировать горизонты возможных сценариев в этой и других областях. Чем дальше мы попытаемся заглянуть, тем полезнее наши интуиции могут оказаться для текущего момента. Это всё в конечном итоге про то, как мы можем системно сделать людей более счастливыми и защищёнными — сюда приплетаются концепции постработы, безусловного базового дохода, ну и вот очерченный мною квир-транспорт, который может быть чем угодно для вас, и для театра, и для перформанса, и для всего остального, в числе прочего чем-то, что не просто перемещает людей, а делает их более счастливыми — не опосредованно, а напрямую.

Меня зовут витя вилисов, я вам желаю удивительного путешествия.